Берег Скардара - Страница 83

Мы собрались на борту «Доблести Скардара», трехпалубного корабля, имевшего на своем борту восемьдесят четыре орудия. Эскадра Скардара, курсировавшая вдоль берега, состояла из восьми кораблей класса «Доблести» и четырнадцати тримур, имевших в среднем по сорок пушек на борту. Еще наличествовало семь коутнеров, которые можно рассматривать только как вспомогательные корабли, поскольку серьезного веса в морском бою они не имеют.

По сути, это была сводная эскадра, собравшая в себя чуть ли не половину имеющихся кораблей, лучших и наиболее боеспособных.

Шторм только что закончился, и все мы ждали одного: из бухты, вход в которую можно было увидеть через зрительную трубу в том случае, если хорошенько приглядеться, в самом скором времени должны показаться корабли Изнерда.

Сегодня мы их не ждали, завтра — тоже маловероятно, но решать необходимо уже сейчас: принять бой или уходить к берегам Скардара. Положение усугублялось еще и тем, что на соединение к изнердийской эскадре шло еще одиннадцать кораблей.

Вероятно, Изнерд ждал их, не торопясь высовывать нос из бухты. А зачем? Вскоре придет подкрепление, и тогда соотношение сил будет гораздо благоприятнее. Но и сейчас оно получалось явно не в нашу пользу. И если по численности кораблей мы практически не уступали, то по количеству стволов — значительно.

«Мелисса» и еще две тримуры прибыли к мысу Инстойл несколько дней назад. По пути нам встретился пакетбот, идущий в Скардар, который и подтвердил, что эскадра продолжает курсировать в указанном нам районе.

«Отчаянные парни, — думал я, глядя на скрывающийся в морской дали кораблик. — Восемь пушчонок, корыто шагов в пять шириной, одно только преимущество — неплохой ход. И не боятся же в одиночестве ходить там, где так легко встретить корабли противника».

Как в воду смотрел, подумав о легкой встрече.

Мы шли строем уступа, только что изменив курс после приказа, поступившего с тримуры «Четвертый сын», несущей на гафеле вымпел флагмана. Замыкал строй «Скардарский лев», вышедший в море после ремонта в том сражении, в котором мы и взяли на абордаж теперь уже «Мелиссу».

— Слева по курсу на горизонте паруса! — Крик впередсмотрящего застал меня, Иджина, Фреда и Клемьера на мостике. С нами находился и Хойхо дир Моссо, умудрившийся несколькими минутами ранее выиграть у Фреда в тримсбок, игру, в которой тот считал себя непревзойденным мастером. Надо сказать, этот факт весьма серьезно ранил самолюбие фер Груенуа, что отразилось на его лице.

Лицо его стало выглядеть еще забавнее после вопроса Хойхо, который произнес его с самым невинным выражением:

— Господин фер Груенуа, вы много путешествовали. Быть может, во время своих странствий вы познакомились еще с какой-нибудь занятной игрой, поскольку я овладел тримсбоком достаточно хорошо, для того чтобы понять, что соперников у меня уже нет.

Затем Хойхо сменил на своем лице невинность на задумчивость:

— И вряд ли они появятся в ближайшие пару десятков лет.

Фред запыхтел, лихорадочно обдумывая достойный ответ.

Мы с Иджином только что закончили нашу ежедневную битву на абордажных саблях, и в этой войне у каждого из нас были свои счеты. Когда Иджину надоедало проигрывать на шпагах, он предлагал сразиться саблями. Я, в свою очередь, делал обратное, когда надоедало проигрывать мне.

За игрой Хойхо и Фреда всегда очень забавно наблюдать со стороны, и вот почему. Во время игры оба они имели обыкновение обмениваться по отношению друг к другу колкими репликами. Думаю, что, окажись на их месте два любых других человека, и все партии заканчивались бы одинаково: вызовом и последующим звоном стали. Но в их случае такого не было, да и быть не могло. И потому их противостояние стало для нас развлечением, позволяющим убить время на переходе к эскадре. Плелись изощренные интриги, призванные устроить им очередную встречу за доской. И когда наконец это происходило, в кают-компании собирались все свободные от вахт офицеры. Причем являлись они как будто бы не для того, чтобы поприсутствовать на очередной дуэли колкостей, аллегорий и тонких намеков на ущербность оппонента. Нет, каждый из офицеров наведывался в кают-компанию будто бы случайно, чтобы затем под благовидным предлогом остаться.

И когда мы все затаили дыхание, а Фред уже открыл рот, чтобы озвучить ответ, с мачты раздался крик матроса, увидевшего далекие паруса.

Паруса могли принадлежать кому угодно, и потому колокол забил боевую тревогу. Затем в воздух взметнулись сигнальные флаги, предупреждавшие «Четвертого сына» и «Скардарского льва» о том, что они и сами, вероятно, уже успели заметить.

На дистанции, что нас разделяла, понять можно было только то, что встреченных нами кораблей пять, а класс их примерно соответствует тримурам. Шли они в бакштаг, вытянувшись в линию и держа курс на зюйд.

«Так, — прикидывал я, — их положение для нас благоприятно. Если это враг, достаточно будет взять четверть румба влево, и тогда получится пройти у них по корме. А вот им, чтобы лечь на более удобный относительно ветра курс, придется совершать сложные эволюции».

Опасения вызывал только «Скардарский лев». Он и раньше не отличался особой быстроходностью, а после наспех сделанного ремонта ничего не приобрел, скорее даже потерял. Но это мои рассуждения, рассуждения дилетанта. А что скажет дир Гамески, возглавляющий нашу маленькую эскадру?

Я посмотрел на «Четвертого сына», желая увидеть на нем сигнал к нашим дальнейшим действиям. Сигнала не было, и пока это означало только то, что ситуация непонятна. Некоторое время мы продолжали следовать прежним курсом, все более сближаясь с еще не опознанными кораблями.